Передо мной раскрытый томик воспоминаний Сергея Фуделя. Я частенько открываю его, ибо в этой книге почти всегда найдешь ответы на многие вопросы. Вот и сегодня читаю:

«В Рождество 1945/46 года я лежал в невероятно тесном и душном отделении «столыпинского» вагона на перегоне из Челябинска в Красноярск. Кругом «уркачи», голодные и мрачные, как тигры. Духота и жажда. Есть уже и не хочется, а только пить, а пить нечего: воду дают дважды в день по нескольку глотков. Шаря по пустому вещевому мешку, я нащупал какую-то маленькую корочку,  потирая ее между пальцами, вдруг ощутил, как легкое дуновение, восхитительный запах мандарина. Это было замечательно: мандариновый запах не только как-то облегчил жажду, но и установил в черном и душном аду какое-то обетованное место – кусочек родного дома с рождественскими елками, на которых, конечно, когда-то висели у нас мандарины. Я тер, нюхал и вдыхал детство, а потом, засмеявшись, говорю одному из «уркачей»:

«А ну-ка, земляк, понюхай». Земляк нашел в темноте мою руку, взял корочку, и, конечно, тоже восхитился. И мы все нюхали, к зависти других, но к зависти уже дружеской: корочка сделалась мостом между всеми нами, и дальше ехать было легче…

А это было 25 декабря 1946 года. Раннее утро. Этапная камера Бутырок задыхалась от людей, ожидающих отправки. Я уже знал, что меня скоро отправят, и мне не спалось. Да и какое спанье, если для того чтобы повернуться на другой бок надо будить соседа и поворачиваться вместе, а соседи бывают разные! Впрочем, моим соседом оказался очень добрый юноша Илюша. И вот вижу – на противоположном конце камеры у окна стоит во весь рост, точно на трибуне, высокая фигура молодого лютеранина с молитвенно сложенными руками. Кругом тишина, храп, спящие тела. Он стоит долго, неподвижно, со сложенными руками, глядя в замороженное окно. Там за окном, где-то в темноте пространства – 25 декабря, Рождество, там его лютеранское детство, и где-то там детство Иисуса Христа, «в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода». Что до того, что прошли века, что все больше людей Его забывают? Этот человек на нарах не только помнит Его – он видит Его!

Потом открылась дверь, и начали вызывать на этап. Я быстро собрался и, уходя, показал Илюше глазами на лютеранина.

«Да, ведь сегодня у них Рождество! – понял он и радостно добавил: — Я сейчас отнесу ему мандарин».

Больше я никогда не видел ни лютеранина, ни Илюшу. И вот теперь… я отчетливо знаю, чему в итоге они — эти люди и годы – меня терпеливо учили. Тому, что смысл жизни страшно прост: стараться всегда и везде сохранять тепло сердца, зная, что оно будет нужно кому-то еще, что мы всегда нужны  кому-то еще»…

Мне подумалось, что в каждом празднике должна присутствовать нотка памяти о тех, кому сейчас хуже, чем нам, кто сейчас не может в полной мере ощутить всю радость праздника. Ведь недаром в кондаке Рождества подчеркивается о том, что в момент совершения чуда Рождества Нашего Спасителя, когда все небесное ангельское воинство славословит Создателя, наша грешная земля только и смогла, что предоставить вертеп, хлев родившемуся Младенцу! В светлый праздник полезно будет вспомнить о наших не только близких, но и вовсе незнакомых людях, перекреститься и помолиться за «всех и за вся», чтобы наше моление наполнило землю духом добра и любви. Только тогда праздник и радость будут полными.